Гамильтон Болтон, которого друзья звали Хэмми, был гением. Когда Болтон написал вступительный экзамен в вуз, он получил максимальные оценки по математике из всех когда-либо полученных в провинции Квебек. Он изучал экономику и математику в университете McGill, после чего прошел магистерский курс Мастера делового администрирования в Гарварде. Затем он поступил на работу в Wood Gundy, выполняя анализ и подготавливая отчеты для этой фирмы.
Фирменный гений
Одним из высших менеджеров по продажам в Wood Gundy был Морис Трембли, который распознал гений Хэмми. После краткого знакомства Трембли предложил вдвоем основать дело в качестве консультантов по инвестированию и управлению портфельными инвестициями, причем Трембли устраивал Болтону реальные счета в управление. Болтон согласился, и в 1946 фирма Bolton Tremblay, Inc. Была основана в Монреале, с Болтоном в качестве президента. Болтон в основном выполнял обязанности главного редактора Bank Credit Analyst фирмы Bolton-Tremblay; это было издание с ежемесячными комментариями по рыночным трендам и силам, которое вскоре завоевало уважение финансового сообщества.
За несколько лет до этого Р. Н. Эллиотт опубликовал серию статей в журнале Financial World. Взаимосвязь между Волновым принципом и последовательностью чисел Фибоначчи вскоре после этого была предложена Эллиотту другом Болтона – Чарльзом Дж. Коллинзом из Детройта. Это сочетание идей затронуло в Болтоне чувствительную струну. После эмпирической проверки этих идей он начал публикацию своих собственных работ по Волновому анализу в качестве ежегодного дополнения к своему The Bank Credit Analyst.
Насколько мне известно, Болтон встречался с Р. Н. Эллиоттом лишь однажды, кратковременно, как раз перед смертью Эллиотта. Встреча была не слишком продуктивной, так как Эллиотт к этому времени был очень болен, и его реакция была далеко не самой оптимальной.
Мне повезло стать одним из партнеров Хэмми в течение примерно двух с половиной лет, но в конце 1966 я покинул фирму. В это время мы проводили много часов вместе и обсуждали «Эллиотта» и в офисе, и у него дома.
Я — Гамильтон Болтон
Меня часто спрашивают: каким человеком был Болтон? Скажу лишь, что он был естественен и дружелюбен, но был немного похож на отшельника. Он обожал одиночество, чтобы послушать хорошую музыку и свое собственное «я». Ему нравилась тишина, и у него не было никаких проблем в том, чтобы полностью отгородиться от мира. Он также обладал чувством юмора. Когда женщина-аналитик однажды спросила его, какую единственную вещь он мечтал бы заполучить, очутившись на необитаемом острове, Болтон ответил: «Бэррона».
У Болтона было замечательное чувство самоконтроля. Однажды, возвращаясь из Бермуды весной 1961, он написал полный текст (не стенографический) следующей публикации BCA за три с половиной часа. Стиль его письма был быстрым и отрывочным, и его было трудно читать, однако его секретарь Claire Chartrand честно расшифровывала его записи. Когда Болтон занимался читкой корректуры, ему не приходилось менять ни одного слова. Мне казалось, что когда он писал о рынке, он фактически был в трансе. Его погруженность и концентрация были невероятными.
Хэмми не был религиозен в традиционном понимании этого слова, но благоговел перед природой и ее законом. Он считал, что у рынка есть собственный закон, и, по его словам, он непреклонен в своих действиях. Я обнаружил, что интерес Болтона к природе и фондовому рынку был процессом открытия тайны. Хэмми часто говорил в личных беседах, что рыночные и экономические циклы оптимизма и пессимизма отражают соотношения Фибоначчи, которые в свою очередь связаны с «духом природы». Однажды он сказал: «Если ты следуешь Закону, то он будет хранить тебя, и никакой третьей личности между тобой и Законом нет». Однажды я спросил его, считает ли он, что Человек предназначен к росту в соответствии с этим Законом. Он сказал «да», и главная загадка в том, чтобы знать его. Он никогда не считал, что существует всего лишь единовременная возможность принять этот Закон; он всегда был с нами, и дает нам возможность распознать его всегда, когда мы приближаемся к нему. Закон и порядок были краеугольным камнем жизненной философии Болтона.
У Болтона было много друзей и знакомых во всем мире, особенно в Соединенных Штатах, и он был очень активным в своей профессии. Он был Учредительным директором Монреальского института аналитиков инвестирования и Президентом Национальной федерации обществ финансовых аналитиков (известной позднее как Федерация Финансовых аналитиков, или FAF) в 1959-1960 (в 13-й год ее деятельности) и оставался ее директором в течение нескольких лет после этого. Болтон также был помощником редактора журнала The Financial Analysts Journal и членом правления Beloit Financial Analysts Seminars. Журнал Fortune оценил его как одного из самых великих аналитиков в мире, а его фирма в общей сложности увеличила капитал на триста миллионов долларов. Несмотря на то, что его основной работой была статистика банковского кредита, неизменно после 45-минутной речи первый вопрос от аудитории был об «Эллиотте».
Хэмми трижды называл цель рынка с погрешностью в несколько пунктов за годы до самих событий и «поймал» все важные развороты, за исключением разгрома 1962. Фактически он заявлял об этом спаде за год-два до него и пометил словом «ПАНИКА» один из своих чартов, однако когда разворот пришел, он был занят делами FAF и пропустил его. Это упущение почти сломало его морально, особенно потому, что он видел его наступление задолго до самого события.
Для такой краткой карьеры Болтон достиг многого. В области фундаментального анализа он изобрел отношение «дебет/ссуда» и был пионером в области исследования взаимосвязи между банковским кредитом и фондовым рынком. В области технического анализа он сохранил жизнь Волновому принципу Эллиотта. Он не дождался, когда Волновой принцип «выбрался наружу», так как это великое достижение стало подарком Роберта Прехтера всему миру финансовых аналитиков. Однако Болтон проявил большое мужество, защищая этот технический подход к рынку в то время, когда такие методы большинством финансового истеблишмента воспринимались как чепуха.
Весной 1967 Болтон посетил меня дома в Manotick, Ontario и был у меня весь уикенд. Он был болен, но я не почувствовал, насколько он был болен. Однако у меня создалось впечатление, что один из его партнеров давил на него с целью заставить его заниматься только анализом банковского кредита и «фундаментом» и забыть об «Эллиотте». Болтон весело проигнорировал этот совет и обсуждал Волновой принцип со своим обычным энтузиазмом в течение двух с половиной дней, когда мы были вместе. Фактически, как он поведал 29 марта 1967 в письме, написанном Коллинзу (которое Роберт включил в эту книгу), он только-только загорелся желанием сформировать группу интеллектуалов Волнового принципа с целью исследований и уточнения теории, чтобы сделать ее в большей степени научной.
К несчастью, это были последние дни Болтона. Он вылетел в Бермуду на следующий уикенд, и 5 апреля, в 53 года, еще молодым, он умер.
А. Дж. Фрост, 1993.
