В наши дни, когда валютный дилинг имеется в каждом уважающем себя кредитном учреждении, обладающем соответствующей лицензией ЦБ, трудно представить себе, что каких-нибудь двадцать с небольшим лет назад всего несколько молодых людей, выпускников финансового института, в ужасных по нашим временам условиях, с помощью примитивной аппаратуры вполне профессионально и по-капиталистически зарабатывали свободноконвертируемую валюту для огромной державы. О той «героической эпохе» и о проблемах сегодняшних рассказывает член правления, директор казначейства банка МФК Эдуард Николаевич Королев, стоявший у истоков валютного дилинга в Советском Союзе.
– Расскажите, пожалуйста, кто, где, как и с какой целью занимался в советское время валютными спекуляциями? Каков был тогда механизм торгов валютой? Эпизодически или постоянно проводились подобные операции? Была ли прибыльность их непременным условием?
Эдуард Королев: Я пришел работать в Валютное управление Внешторгбанка СССР в 1979 году. ВТБ уже тогда активно и постоянно участвовал в торгах на международном валютном рынке. Однако валютные спекуляции, мы называли их «валютный арбитраж», как и само получение прибыли в результате их проведения, – это была лишь одна, далеко не самая важная и отнюдь не определяющая, из задач, стоящих перед нашим подразделением. Занимаясь валютным арбитражем от имени Внешторгбанка СССР, мы в сущности были первыми легальными валютными спекулянтами в стране, в Уголовном кодексе которой существовала 88 статья, грозившая валютчикам немыслимыми карами – вплоть до смертной казни. Немногие сейчас помнят о деле Рокотова, который был казнен именно по этой статье. Трудно это представить, но все именно так и было.
Главной и первейшей целью было поддержание устойчивого платежного баланса страны. Тогда ВТБ был единственной, монопольной финансовой организацией, отвечающей за поддержание рационального валютного баланса государства и обеспечение его оптимальной структуры.
Банк отвечал за исполнение всех обязательств СССР по внешнеторговым расчетам. На международном валютном рынке ВТБ присутствовал постоянно, был очень крупным и весьма уважаемым его участником. В те годы страна обладала поистине безукоризненной репутацией в сфере банковских платежей, заимствований и т.п. ВТБ уже тогда оперировал суммами в десятки миллиардов долларов США, соответственно, и прибыль измерялась сотнями миллионов. Хочу еще раз подчеркнуть, что получение прибыли в результате валютного арбитража тогда вовсе не было самоцелью. Мы должны были в условиях замкнутого неконвертируемого рубля за счёт поступающей экспортной выручки или заимствований в иностранных валютах обеспечить платежи различных внешнеторговых организаций (за исключением расчетов по клирингу и спецсчетам). Поэтому основу конверсионных операций в те годы, как правило, составляли расчёты по поручениям наших клиентов. Скажем, какое-то объединение закупало в Италии партию электротоваров, и, чтобы осуществить расчеты, мы закупали лиры, например, за доллары. Но, чтобы не допустить возникновения диспропорции в валютном балансе, проводили затем встречную операцию на ту же сумму. И в этом состояла вторая наша функция.
Третья основополагающая сфера – оптимизация использования валютных средств банка. Для этого также осуществлялись различные конверсионные операции. Например, с учетом конъюнктуры рынка, соотношения процентных ставок и других факторов доллары временно переводились в иены, иены – в фунты и т.п. Естественно, не в ущерб платежному балансу банка, который, в сущности, тогда был платежным балансом всего Советского Союза.
И только на четвертом месте стояли собственно валютные спекуляции, или валютные арбитражные операции. Главной их целью было обеспечить постоянное и полноценное присутствие банка на международном валютном рынке. Получение прибыли никогда не носило приоритетный характер.
Наши руководители отдавали себе отчет в том, что подобные операции могут принести не только прибыль, но и убытки, что в них заложены немалые риски, что валютные спекуляции будят в людях азарт, склонность к некой авантюрности, что это настоящая Игра, сродни знаменитым трём картам из «Пиковой дамы». У нас был случай, когда одного сотрудника уволили не потому, что заключённые им сделки принесли убытки, а за то, что он умолчал об открытой валютной позиции, превысил лимиты, пытаясь отыграться.
– Нечто подобное произошло с дилером из отделения английского Barings Bank в Гонконге несколько лет тому назад. В результате валютной аферы с превышением лимитов он разорил этот солидный банк с отменной репутацией…
Э. К.: Совершенно верно. Бывало, что и из окон небоскребов выбрасывались, проиграв на валютных спекуляциях значительные суммы. Но по сравнению с общими масштабами операций Внешторгбанка фактические результаты от проведения валютных арбитражных операций были тогда крошечными. Конечно, от неудач никто не застрахован, это все понимали, и со временем у нас были установлены лимиты возможных убытков. При той политической надстройке деятельность ВТБ в валютной сфере была подчинена своей четкой логике. Монопольное положение рождало и гигантскую ответственность.
– Я слышал, бывали странные эпизоды в истории Внешторгбанка, когда, например, валютный дилер, заработавший несколько десятков, а то и сотен миллионов долларов США, вдруг на следующий день за опоздание на работу на несколько минут лишался премии в пять-десят рублей. Действительно бывали подобные курьезы?
Э. К.: Откровенно говоря, я подобные истории к курьезам не отношу, хотя и они, как говорится, имели место быть. У валютных дилеров были четко прописанные должностные обязанности. Проведение валютных операций, в том числе арбитражных, входило в круг их повседневных обязанностей, а вот опоздания считались нарушениями трудовой дисциплины. Дисциплина настоящих банковских служащих-профессионалов должна быть на самом высоком уровне, идеальной. Малейшее послабление себе – и тут же ошибка, просчет, убыток. Я другое считаю смешным.
Например, в то время мы практически ничего не получали, наше начальство никак не могло «выбить» валютные средства, скажем, на приобретение современной оргтехники, даже самой простой. И наши ребята, командированные по случаю в совзагранбанки, везли оттуда все необходимое. Тогда это было в порядке вещей. При том, что ВТБ, как я уже говорил, давал многомиллионную прибыль. Работали на чудовищно устаревшем оборудовании. У нас на дилинге стучали десять телетайпов устаревшего образца, шум и грохот, как в цехе ткацкой фабрики. В наличии был только один телефон. Бывало, несчастный зарубежный брокер чуть ли не часами за свой счет висел на единственной линии – к нам невозможно было дозвониться. Работали через телексные аппараты – и это в то время, как весь мир уже пользовался Рейтером! Даже простейший «лауд-спикер» для «озвучивания» телефонных переговоров с брокером приходилось собирать своими руками из подручных средств. Только в 1984 году удалось наконец организовать и провести реконструкцию дилингового зала.
Еще один курьез – наличие у нас «первого отдела», который следил за нашей идеологической чистотой. Чтобы принять у себя наших зарубежных партнеров, показать, где мы работаем, нужно было испросить высочайшее соизволение. Помещение дилинга имело тогда статус секретности, и доступ в него даже для служащих ВТБ был строго регламентирован. Беседы с иностранцами велись только в специальных переговорных, обязательно в присутствии специалиста протокольного отдела, и на любую чисто дружескую встречу требовалась санкция «первого отдела» и руководства банка. Вот так!
– С какими валютами вы тогда работали чаще всего? В наши дни доллар доминирует – а был ли тогда у него какой-то приоритет?
Э. К.: Мы работали абсолютно со всеми свободноконвертируемыми валютами, хотя и тогда объемы операций с долларами США были самыми значительными. Как полноправный участник рынка ВТБ оперировал и с маркой, и с иеной, и с фунтом, и с франком. Кстати, помню, был короткий период, когда какой-то крупный западный спекулянт сыграл, и весьма активно, на австралийском долларе. Но потом вмешался австралийский центробанк и весь этот пожар погасил. Нечто подобное сравнительно недавно устроил Сорос в Таиланде. Мы же проводили более рутинные традиционные операции, основная часть которых делалась для обеспечения внешнеторговых расчётов страны.
– На основе каких документов проводил в то время валютные операции Внешторгбанк СССР?
Э. К.: Отвечу предельно коротко: на основе устава, который разрешал проведение таких операций. Существовал, вероятно, и ряд специальных подзаконных актов, разрешений и постановлений. Но нас это не очень волновало и интересовало. Устав нашего банка мы не нарушали, следовательно, не нарушали и валютного законодательства. Мы добросовестно работали, выполняли заказы клиентов и зарабатывали деньги для бюджета.
– Как сложилась Ваша жизнь в перестроечное и постсоветское время? Поддерживаете ли Вы связи со своими бывшими коллегами по валютному арбитражу?
Э. К.: До 1987 года я работал во Внешторгбанке СССР, потом перешел в банк МБЭС, затем – в одну финансовую компанию в Болгарии. В начале 90-х вернулся в СССР, перешел во вновь созданный Внешторгбанк РФ, а в 1995 году уехал в США. Там работал в нескольких финансовых и инвестиционных компаниях в штате Коннектикут, а около года назад вернулся в Москву и стал трудиться в банке МФК.
В нашем банке работают несколько бывших валютных дилеров советских времён во главе с председателем правления МФК М. А. Зайцевым. Есть у меня друзья и в других банках, многие из которых – бывшие «валютчики». Мы поддерживаем друг с другом самые добрые, приятельские отношения, иногда собираемся вместе и вспоминаем те далекие «героические» годы.
